По следам Буратино.

Получилось путешествие по следам … Макса Фрая.
Когда муж предложил поехать на осенние каникулы с детьми в Вильнюс, я первым делом завопила:
-Дашка, в Вильну хочешь?!!!
-Да!!!
А ведь я была в Вильнюсе. Один день в детстве. Мы ехали тогда из Питера в Ниду и подгадали поезда так, чтобы приехать утром, а уехать вечером. (Мы часто так делали – даже один день в интересном городе оставляет много-много впечатлений, годами вылезающих потом из каких-то тайных уголков памяти.) Мне было лет 10, как моей младшей дочери сейчас. И помню я мало, потому что Нида и Куршская коса оказались настолько мощным противовесом всему остальному, увиденному тем летом, что и от Вильнюса, и от Питера остались только клочки воспоминаний. Из того дня в советском ещё Вильнюсе я запомнила только башню Гедеминаса и то, что наверху там было дико, невероятно скучно. И всё. Этим Вильнюс для меня долгие годы и исчерпывался.

Пока я не прочитала «Ключ из желтого металла» Макса Фрая.
Историю Сэра Макса я очень люблю, потому что очень созвучной оказалась и тому настроению, когда появилась впервые, да и мироощущению вообще. И старые уже, прочитанные почти всем классом старшей дочки, первые книжки с именем «Максим Фрай» на обложке, до сих пор стоят в книжном шкафу в первом ряду – потому что мало ли кому и когда перечитать захочется:)
Книгу я бросила в чемодан практически машинально, хотя перечитывать и не собиралась – просто выгулять её в родных местах. Правда, в поезде честно прочитала всё, к Вильне относящееся. С никуда не девшимся удовольствием:) И в тамбуре вагона-ресторана, куда мы всем семейством отправились ужинать и даже выпили на пару с мужем (чуть-чуть - старшей дочке) бутылку Киндзмараули (забытый уже почти вкус) честно пахло хорошим дорогим табаком. У меня аллергия на табачный дым ( дед после фронта дымил как паровоз и предпочитал Казбек и Беломорканал) поэтому то, что табак был именно хороший могу утверждать со всей уверенностью.
Пограничники и таможенники пришли, как и было обещано, в полседьмого по Москве, а сказанная в полусне фраза «только личные вещи» оказалась поистине волшебной – нами никто не заинтересовался. Только дружно желали «счастливого пути».
А кофе у проводницы оказался вполне вменяемым.
Толпу нас (человек 20) загрузили в автобус и повезли по отелям. Врата Зари оказались почти рядом с вокзалом, и я их узнала, хоть и не помнила.

Но мы проехали мимо, и до Кафедральной площади

нас довезли-таки на автобусе, а потом мы катили свои чемоданы вверх по просыпающейся Пиллес, гремя по утренней брусчатке до самого «Нарутиса».

Отель, кстати, самый старый в городе. С самого основания в каком-то почти средневековье гостиницей всегда оставался. Но речь не о нем.
Выгрузили вещи, отправились на экскурсию, но было так холодно, что вскоре муж с младшей вернулись в отель греться и спать, а мы со старшей мужественно догуляли до конца (вместе с экскурсоводом нас осталось шестеро) – до тех самых Врат Зари.

А потом топали вдвоем обратно, вниз по улице Пиллес, купив в газетном киоске кофе и запивая его горячим ароматом холод морозного дня. Мимо церкви, где служил священником отец Василия ивановича Качалова.

Мимо церкви, где Пётр Iй крестил только что подаренного ему Ибрагима Ганнибалла.

Кстати, впервые увидела, что кофе можно купить просто в кофейном киоске. Первую порцию мы выпили ещё во время экскурсии, поредевшей толпой усевшись греться в кафешке университетской.

Кстати, экскурсовод (Адольфас, как он представился, по-домашнему – Адос) рассказал, что вся территория под Университетом пронизана подземными ходами, и во время недавнего ремонта многие были расчищены.

И вообще раньше, кажется, можно было на улицу не выходить, чтобы сходить пообедать или на соседний факультет.
Следущий кофе оказался из автомата в ближайшей к отелю кондитерской.
А ночью выпал первый снег.

Весь следующий день мы провели в Каунасе, но утром, сквозь прозрачную стенку лифта, я видела стоящего у ресепшн высокого мужчину, замотанного в длинный яркий полосатый шарф. При общей строгости остальной одежды выглядело это – как надо. Правда, когда я увидела его в следующий раз, шарф он уже куда-то спрятал и стал абсолютно неотличим от съехавшихся на какую-то конференцию людей.
Третий день был последним в Вильнюсе, но машина, которая должна была отвезти нас в Тракай, ожидалась только к 12, и я отправилась гулять до завтрака – одна. Естественно на ту самую улицу. Правда, на вытребованной в туристическом центре карте она называлась вовсе даже не Савицкё. Но я благоразумно покопалась в Интернете ещё в Москве, и смена названия меня отнюдь не смутила. Стало теплее, но снег пока ещё не успел растаять. Дети шли в школу, оставляя цепочки мокрых следов в нетронутой белизне, на проспекте Гедемина верещала сигнализация какого-то банка, и прохожие старательно обходили его стороной.

В 8 открылись и мгновенно заполнились кофейни, кофе из газетного киоска оказался вкусным, а встречная ворона проорала мне что-то радостное. Народа и машин на улице было куда больше, чем днём.
Улицу я нашла. Но не с той стороны. Унылая, бестолковая какая-то современная застройка, петляющая дорога. Ощущение «не очень-то и хотелось» и – в самом конце улицы, вдруг, как видение сквозь пелену утреннего снега – стена домов.

Без промежутков и арок. Все разные, все красивые.

Дорожка сквозь палисадник – своя к каждому подъезду.

Вернее дому – потому что у каждого дома всего один подъезд. И красные листья кустарника из-под снега.

И ажурный флюгер на доме с башенкой.

И вообще всё нереально здорово, а мне ещё топать через весь проспект до отеля и будить свою команду, чтобы на завтрак не опоздали, да ещё и вещи успели собрать.
В Тракае мы устроились в отеле «Клуб Круглого стола». Это по-русски, по-литовски это непроизносимо. Нам достались 2 номера – с видом на озеро и замок. Окна от пола до потолка, озеро и красные стены. И даже часа полтора мне на «порисовать». А потом мы бродили по Тракайскому замку и в сводчатом зале, заставленном лавками то ли для служб, то ли для концертов, обнаружили даже пару столов-пианино.

Реставрация бы им, конечно, не помешала. Но они там были!
А на следующий день мы уехали в Москву.